Айворс Кэтрин - Её Первая Любовь

---

Трудности и испытания ожидают юную Джин, приехавшую из глухой провинции в
большой город. Полюбив и расставшись со Стивом, встретит ли она его вновь?
Суждено ли сбыться ее мечтам о счастье?..
Очень добрая и светлая в своей простоте история, каждым эпизодом будто
торопящаяся ответить утвердительным "да" на последний вопрос. Однако ответ на
него ждет читателя лишь на последних страницах романа.
Мне все невзгоды нипочем,
Ни боли не боюсь, ни муки...
Пока любовь твоя со мной.
Жермен Нуво
Глава 1
Отъезд из дома. Стив
Своего кузена Фрэнка, который покинул дом восемнадцать лет назад, в день
ее появления на свет, Джин не видела никогда. На фотокарточке, завалявшейся в
семейном альбоме, - должно быть, Фрэнк о ней забыл, когда, обиженный
родственниками, собирал свои вещи, - был запечатлен мужчина тридцати пяти лет
с выпученными глазами и светлыми, до плеч патлами. Каким он стал спустя почти
два десятилетия, трудно было представить. Мать Джин говорила, что Фрэнк был
занудой, а зануда и через сто лет останется занудой.
Но все-таки что-то в нем изменилось, потому что неожиданно от него пришло
письмо с приглашением "девочки, которая родилась, когда я уезжал", пожить у
него, в большом городе.
- "Девочки"! - фыркала мать. - Он даже не знает ее имени!
- Как он может знать, если сразу уехал! - возразил отец.
- В самом деле, как? - спросила Джин.
Фрэнк сообщал, что работает в ресторане при казино, у него небольшая
квартира, но для кузины место найдется и работа тоже, если он пожелает. Свое
приглашение он объяснял ей, что, по его мнению, девушке нечего киснуть в
провинции.
- Молчал все годы и нате вам - спохватился! - не сдавалась мать. - Что нам
известно о нем? Ничегошеньки!
- Он работает в ресторане при казино, - напомнила Джин. Произнося слова
"ресторан", "казино", она представляла множество сверкающих огней, громкую
музыку и шикарных мужчин, склонившихся над рулеткой.
- В конце концов, - сказал отец, - он не какой-нибудь гангстер или жулик.
Он сын моей покойной сестры!
Мать многозначительно усмехнулась, что означало: в этом-то все дело!
- Не знаю, не знаю, - сказала она. - Ты - это относилось к Джин - как
хочешь, но я бы не вытерпела его ни минуты!
Джин подумала, что не собирается "терпеть" своего двоюродного брата,
потому что не намерена торчать в его "маленькой квартире". Жизнь в большом
городе представлялась сплошным праздником, на котором она намеревалась
хорошенько повеселиться.
Она сложила в чемодан несколько платьев, и отец отвез ее в джипе, в
основном служившем для перевозки ящиков с салатом и клеток с кроликами, на
автостанцию и тут же поехал обратно: его любимая кобыла жеребилась, и, хотя
был приглашен ветеринар, отец считал свое присутствие обязательным.
Джин не спешила покупать билет. Она подошла к водителю в черной майке с
золотой, через всю грудь надписью "Сафари" и, постукивая ногой по колесу
автобуса, спросила, не известно ли ему, отчего кривляка Энн в прошлое
воскресенье рано ушла с дискотеки? Водитель посмотрел на туфлю с острым
каблучком, потом на девушку. Он понимал: этой занозе Джин надо выяснить,
продолжает ли он ударять за докторской дочкой или там все лопнуло, как прежде
лопнуло у них с Джин.
- А ты далеко собралась? - вместо ответа спросил он.
- Уезжаю к кузену.
- Что-то не слыхал, чтобы у тебя водились кузены!
- Ты много чего не слыхал. Он живет недалеко от Голливуда, работает в
казино.
- И сколько лет твоему кузену?

Аллен Вуди - Моя Философия

---

Поводом к разработке моей философской системы явилось следующее событие:
жена, зазвав меня на кухню, чтобы я попробовал впервые приготовленное ею
суфле, случайно уронила чайную ложку последнего мне на ногу, сломав в ней
несколько мелких костей. Пришлось собрать консилиум, доктора сделали и затем
изучили рентгеновские снимки, после чего велели мне пролежать месяц в постели.
В процессе выздоровления, я обратился к трудам некоторых из самых
труднопостижимых мыслителей западного мира - к стопке книг, которую я держал
наготове как раз для такого случая. Презрев хронологический порядок, я начал с
Киркегора и Сартра, а затем переключился на Спинозу, Юма, Кафку и Камю.
Поначалу я опасался, что чтение окажется скучным, но нет. Напротив, меня
зачаровала бойкость, с которой эти великие умы расправляются с проблемами
морали, искусства, этики, жизни и смерти. Помню мою реакцию на типичное по
своей прозрачности замечание Киркегора: "Отношение, которое соотносит себя со
своим собственным "я" (то есть, с собой), должно либо образовываться собою
самим, либо образовываться другими". Эта концепция едва не довела меня до
слез. Господи, подумал я, какой же он умный! (Сам-то я из тех людей, которые,
если их просят описать "Мой день в зоопарке", с великим скрипом сооружают от
силы два осмысленных предложения.) Правда, я ничего в приведенном замечании не
понял, ну да и Бог с ним, лишь бы Киркегору было хорошо. Внезапно обретя
уверенность, что метафизика это именно то, для чего я создан, я взялся за перо
и принялся набрасывать первое из моих собственных рассуждений. Работа шла
ходко и всего за два вечера - с перерывами на сон и на попытки загнать два
стальных шарика в глаза жестяного медведя - я завершил философский труд,
который, надеюсь, останется никем не замеченным до дня моей смерти или до 3000
года (в зависимости от того, что наступит раньше) и, который, как я скромно
верую, заслужит мне почетное место в ряду авторитетнейших мыслителей,
известных истории человечества. Ниже приводится несколько небольших примеров
того, что образует интеллектуальное сокровище, которое я оставляю последующим
поколениям - или уборщице, если она появится первой.
I. Критика чистого ужаса
Первый вопрос, которым нам следует задаться, приступая к формулированию
любой философской системы, таков: Что мы, собственно, знаем? То есть, в каком
именно нашем знании мы уверены или уверены, что мы знаем, что знали его, если
оно вообще является познаваемым. Или, может быть, мы просто забыли то, что
знали, и теперь стесняемся в этом признаться? Декарт намекнул на эту проблему,
когда написал: "Мой разум никогда не знал моего тела, хотя с ногами моими у
него сложились довольно теплые отношения". Кстати, под "познаваемым" я не
подразумеваю ни того, что может быть познано посредством чувственной
перцепции, ни того, что может быть усвоено разумом, но по преимуществу то, о
чем можно сказать, что оно Должно Быть Познанным, или обладать Знаемостью, или
Познаемостью, или по меньшей мере то, о чем можно поболтать с друзьями.
В самом деле, "знаем" ли мы вселенную? Бог ты мой, да нам далеко не всегда
удается выбраться даже из китайского квартала. Суть, однако же, в следующем:
Существует ли что-либо вне данной точки пространства? И зачем? И чего оно так
шумит? И наконец, невозможно сомневаться в том, что одной из характеристик
"реальности" является полное отсутствие